СЕМЬ БЕССМЕРТНЫХ ГРЕХОВ

0 925

Твор­че­ст­во Пи­ны Ба­уш, зна­ме­ни­то­го хо­рео­гра­фа, ушед­шей из жиз­ни за две не­де­ли до на­ча­ла га­с­т­ро­лей её Те­а­т­ра тан­ца из не­мец­ко­го Вуп­пер­та­ля, – это не рож­де­ст­вен­ская ёл­ка, во­круг ко­то­рой зри­те­ли и кри­ти­ки мог­ли бы взять­ся за ру­ки, как де­ти в ба­ле­те «Щел­кун­чик». За го­ды сво­ей твор­че­с­кой де­я­тель­но­с­ти Пи­на Ба­уш по­ста­ви­ла бо­лее 50 спек­так­лей. На­граж­де­на пре­ми­я­ми в Гер­ма­нии, Ита­лии, Япо­нии, Фран­ции, Рос­сии, Чи­ли, пре­ми­я­ми ЮНЕ­С­КО и Ев­ро­со­ю­за, но всё-та­ки на­шу лю­бовь к шко­ле Аг­рип­пи­ны Ва­га­но­вой труд­но пе­ре­ши­бить экс­прес­си­о­ни­с­ти­че­с­ким обу­хом. Дав­но уже ди­а­гно­с­ти­ро­ва­но, что в тан­це Пи­ны са­мо­го тан­ца ма­ло, но не вы­дви­га­ем же мы к ху­дож­ни­кам груп­пы «Мост» пре­тен­зий, что они ри­су­ют не так, как Дю­рер или Лох­нер. Са­ма Пи­на, ког­да два го­да на­зад пре­зен­то­ва­ла свою «Ма­зур­ку Фо­го» в те­а­т­ре Мос­со­ве­та в рам­ках VII Че­хов­ско­го фе­с­ти­ва­ля, ска­за­ла фра­зу, ко­то­рую раз­нес­ли во язы­цех: «Мне не ин­те­рес­но, как дви­га­ют­ся лю­ди. Мне важ­но знать, что ими дви­жет». Тог­да в «Ма­зур­ке Фо­го», со­здан­ной хо­рео­гра­фом в 1998 го­ду для Лис­са­бон­ской все­мир­ной вы­став­ки и на­зван­ной од­ним из са­мых лег­ко­мыс­лен­ных про­из­ве­де­ний Пи­ны, на нас об­ру­ши­лись тан­го, сам­ба, пор­ту­галь­ское фа­ду, бра­зиль­ские ба­ра­ба­ны, ло­па­ю­щи­е­ся от ог­ня за­жи­га­лок крас­ные ша­ры, при­вя­зан­ные к жен­щи­не, ку­па­ние в длин­ню­щем по­ли­эти­ле­но­вом па­ке­те, на­пол­нен­ном тут же, на сце­не, во­дой из ве­дер… На ви­део­экра­не пе­ли не­гры, си­дя на ба­на­но­вой план­та­ции, пе­ре­би­ра­ли но­га­ми ты­ся­чи фла­мин­го… Тот спек­такль был не «ис­то­ри­ей о…», а пу­те­ше­ст­ви­ем. Кста­ти, в его кон­текст бы­ло лег­ко увя­зать это «что дви­жет людь­ми». Но нын­че – не по­лу­чит­ся. Здесь объ­е­ди­ня­ю­щей для все­го че­ло­ве­че­ст­ва мо­ти­ва­ции не сы­щешь.

Спек­такль «Семь смерт­ных гре­хов» Пи­на Ба­уш вос­ста­но­ви­ла спе­ци­аль­но для Че­хов­ско­го меж­ду­на­род­но­го те­а­т­раль­но­го фе­с­ти­ва­ля по прось­бе его ди­рек­то­ра Ва­ле­рия Ша­д­ри­на, по­ста­нов­ка эта бы­ла осу­ще­ств­ле­на в 1976 го­ду. Ко­неч­но, за­ли­ва­лось ви­но све­же­го уро­жая в ста­рые ме­ха.

Тут во­лей-не­во­лей Пи­не при­шлось рас­ска­зы­вать ис­то­рию, и да­же ли­ней­ную, с на­ча­лом и кон­цом, хо­тя её по­черк – это кол­лаж, фраг­мен­тар­ность, от­кры­тая фор­ма спек­так­ля, ко­то­рую каж­дый зри­тель мо­жет на­сы­щать. За дра­ма­тур­ги­че­с­кую ос­но­ву взя­ты тек­с­ты Бер­толь­да Брех­та, кста­ти го­во­ря, при пе­ре­во­де ли­б­рет­то Ари­на Не­сть­е­ва со­хра­ни­ла из­мен­чи­вый рит­ми­че­с­кий ри­су­нок сти­хов и струк­ту­ру не­мец­ко­го ори­ги­на­ла. Про­из­ве­де­ние Брех­та на му­зы­ку Кур­та Вай­ля на­зы­ва­ет­ся «Семь смерт­ных гре­хов ме­ща­ни­на», и тут чув­ст­ву­ет­ся же­ла­ние гре­хи уз­ко спе­ци­а­ли­зи­ро­вать, как буд­то ме­ща­нин гне­ва­ет­ся или лю­бит се­ре­б­ро не так, как кре­с­ть­я­нин, ари­с­то­крат или ка­кой-ни­будь ланд­скнехт. Ме­ща­нин у дра­ма­тур­га за­ви­ду­ет не всем под­ряд, а не­пре­мен­но сча­ст­ли­вым, мо­жет уго­дить в сти­гий­ское бо­ло­то, по­то­му что гне­ва­ет­ся ис­клю­чи­тель­но из-за под­ло­с­ти.

Пи­тер Брей­гель, во мно­гом за­им­ст­вуя нра­во­учи­тель­но-фан­та­с­ти­че­с­кие сю­же­ты и пе­ре­на­сы­щен­ные ком­по­зи­ции у Бо­с­ха, обо­их му­чи­ла «horror vacui», бо­язнь пу­с­то­ты, со­здал свою се­рию «Гре­хи», где ще­д­ро ис­поль­зо­вал сим­во­ли­ку ни­дер­ланд­ской ико­но­гра­фии, че­рез де­ся­ти­ле­тие пи­шет «Кре­с­ть­ян­ский та­нец», где уже без вся­ких ал­ле­го­рий про­во­дит ту же те­му. И тут про­ис­хо­дит при­ят­ное: гре­хи мо­гут стать до­б­ро­де­те­ля­ми. К этой мыс­ли нас при­вёл ис­то­рик ис­кус­ст­ва Фе­де­ри­ко Дзе­ри. Муж­чи­ны спо­рят за сто­лом, за­ма­хи­ва­ясь друг на дру­га, и изо­б­ра­жа­ют как бы Гнев, в «пе­ре­вёр­ты­ше» вы­гля­дят как ни­щий, тя­ну­щий­ся к еде, а дру­гой при­гла­ша­ет его к тра­пе­зе. Мож­но сцен­ку, где жен­щи­на тя­нет муж­чи­ну в гос­ти­ни­цу, ин­тер­пре­ти­ро­вать и в про­ти­во­по­лож­ном смыс­ле: кре­с­ть­я­нин та­щит лю­бов­ни­цу из до­ма по­тан­це­вать.

Пи­на та­кой со­фи­с­ти­кой не за­ни­ма­ет­ся, но ла­ви­ро­вать при­хо­дит­ся, по­то­му что че­ло­век, от­ка­зы­ва­ясь от од­но­го гре­ха, впа­да­ет в дру­гой. Так, на­при­мер, «звёз­ды» не гре­шат чре­во­уго­ди­ем во имя… са­ми по­ни­ма­е­те че­го. Ба­уш жизнь при­ни­ма­ет, как ян­се­ни­ст­ка, со все­ми её вы­те­ка­ю­щи­ми, че­ло­век гре­хо­вен по сво­ей при­ро­де, и по­то­му бро­сать ка­мень в свою греш­ни­цу Ан­ну (она на пу­ти в до­мик в Лу­и­зи­а­не пы­та­ет сча­с­тья с кем толь­ко мож­но) не бу­дет. Чле­нов Се­мьи (луч­ше бы бы­ло на­зва­ние Клан) – их иг­ра­ют рус­ские ар­ти­с­ты, они то и де­ло вы­да­ют сен­тен­ции вро­де «И кто се­бя по­бо­роть су­ме­ет, тот и до­бьёт­ся на­гра­ды» – Ба­уш не на­де­ля­ет яр­ки­ми ин­ди­ви­ду­аль­но­с­тя­ми. Они без­ли­ки, скуч­ны, все «по фор­ме», в пи­д­жа­ках, фейс-кон­троль прой­ден, в то вре­мя как Ан­на ме­ня­ет свои на­ря­ды, как бы там ни бы­ло – жи­вёт! А ре­пу­та­ция тех, кто зна­ет, как на­до жить, ско­рее все­го со­мни­тель­на, раз си­дят они за сто­лом, по­хо­жим на кар­точ­ный.

Брехт на­зы­ва­ет сво­их ге­ро­инь, двух се­с­тёр, оди­на­ко­во – Ан­на­ми. До­б­ро­де­тель­на Ан­на-1, гре­хов­на Ан­на-2. Лев Тол­стой в «Жи­вом труп­пе», кста­ти, мам Ли­зы и Фе­ди Про­та­со­ва на­зы­ва­ет то­же Ан­на­ми, на­хо­дя в них од­но­при­род­ность. Здесь – то же са­мое. Ма­ло то­го, кро­ме раз­но­ли­ких ге­ро­ев (ро­ди­те­ли се­с­тёр, им­пре­са­рио, са­мо­убий­цы, ки­но­звез­да и пр.) здесь есть и дру­гие Ан­ны. Так, ча­ст­ная жизнь Ан­ны-2 ста­но­вит­ся рас­хо­жей ис­то­ри­ей. В кон­це опе­ры-ба­ле­та се­с­т­ры, как на оч­ной став­ке, ли­цом к ли­цу, и не яс­но, кто про­иг­рал, кто по­бе­дил. Как тут не вспом­нить бор­хе­сов­ское «По­бе­да и По­ра­же­ние – два ве­ли­ких об­ман­щи­ка»? Ус­тав­шая Ан­на-2 всё же на­тя­ги­ва­ет на своё пла­ть­и­це пи­д­жак, смо­трясь об­раз­цо­во-не­ле­пой фро­ляйн, но и се­с­т­ра её в фор­мен­ном фут­ля­ре-пла­тье, рас­пе­вая зон­ги с на­по­ром и па­фо­сом жен­щи­ны тре­ть­е­го рей­ха, вы­гля­дит со сво­им при­ми­рен­че­с­ким эпи­ло­гом про те­ку­щие во­лны Мис­си­си­пи под лу­ной и «те­перь всё по­за­ди», еще бо­лее жал­кой, та-то хоть по­жи­ла всласть, бы­ла со­ли­ст­кой те­а­т­ра в Фи­ла­дель­фии и да­же в га­зе­ты по­па­ла….

346036112

У Брех­та семь смерт­ных гре­хов, у Ба­уш по боль­шо­му счё­ту один: тор­гов­ля жен­ским те­лом. Как за­ме­ча­ет га­зе­та «Die Welt»: «Речь идёт здесь всё о той же веч­ной те­ме – де­гра­да­ции жен­щи­ны до про­даж­но­го объ­ек­та на­слаж­де­ния, ко­то­рый мож­но за­по­лу­чить то ле­с­тью, то си­лой». Но ос­таль­ной на­бор гре­хов ни­ку­да не про­па­да­ет, про­сто по­хоть рас­сма­т­ри­ва­ет­ся в со­че­та­нии то с ле­но­с­тью, то с чре­во­уго­ди­ем. Ме­ща­ноч­ка, ко­неч­но же, мель­чит, её гор­ды­ня про­яв­ля­ет­ся все­го-на­все­го в по­куп­ке бес­ко­неч­ных шляп и пла­ть­ев. Бро­сать ка­мень да­же не хо­чет­ся и би­сер не сы­пет­ся, жа­лость бес­ко­неч­ная…..

«Ве­чер тан­цев» от Пи­ны, Бер­толь­да и Кур­та про­дол­жал­ся во вто­ром от­де­ле­нии дей­ст­вом «Не бой­тесь», где зву­ча­ли зон­ги из «Трёх­гро­шо­вой опе­ры», «Ма­лой трёх­гро­шо­вой му­зы­ки», «Бер­лин­ско­го рек­ви­е­ма», «Взлё­та и па­де­ния го­ро­да Ма­ха­го­ни», лейт­мо­ти­вом стал зонг «Не бой­ся»: влюб­лён­ный хлыщ, всем об­ли­ком и ужим­ка­ми на­по­ми­ная взлом­щи­ка, пы­тал­ся со­блаз­нить мо­ло­дую де­вуш­ку, при­чём «ра­бо­тая» в пер­чат­ках, как буд­то так воз­мож­но лю­бить без не­нуж­ных по­след­ст­вий. Здесь уже буй­ст­ву­ет эс­те­ти­ка гам­бург­ско­го Рип­пер­ба­на, из­ве­ст­но­го ме­с­та «для взрос­лых», с тра­ве­с­ти­ей и мно­же­ст­вом мя­чей, эда­ким рас­ти­ра­жи­ро­ван­ным яб­ло­ком гре­ха, в ко­то­рые иг­ра­ют де­воч­ки-кук­лы. Ни­ка­кой ди­дак­ти­ки и пер­ста ука­зу­ю­ще­го, как го­во­рит­ся, всю­ду жизнь.
Валерия ОЛЮНИНА.